Мужчина рядом представляется таким сильным, что собственная слабость уже не кажется недостатком. Дарий целует меня напористо, но не переступает черту и не забывает о танце. Сладость десерта и терпкий привкус чая смешиваются в дыханиях. Мою дрожь укрощает его уверенность. Все это отрывает от земли и впервые позволяет почувствовать себя на своем месте, потому что происходящее не подстроено и не придумано. По крайней мере, не мной.

Дарий мягко прерывает поцелуй, предметы обстановки возвращаются на свои места. Из колонок звучит уже совсем другая мелодия, а я все не могу оторваться от глаз, которые смотрят убийственно нежно. Дарий отпускает мою онемевшую ладонь и проводит большим пальцем по контуру моих губ, скрывая следы преступления. А ведь на нем их не меньше, и это самое сексуальное, что я видела в жизни. 

— Мне нужно… — сбивчиво произношу я.

— Конечно, иди, — кивает Дарий и отпускает меня. 

Включаю третью космическую скорость, направляясь к уборным, и уже перед дверью замечаю компанию девушек, которые заняли столик в самом углу. Если бы взгляд по-настоящему мог убивать, я бы умерла дважды. Неля и Таня вскакивают, не заботясь о том, как сильно подпрыгнули вместе с ними их короткие юбки, и торопливо выбираются из-за стола. Толкаю дверь и вхожу в женский уголок безопасности, останавливаюсь у раковины и срываю с подставки сухое полотенце.

— А вот и наша звезда! — презрительно вскрикивает Таня.

Неля выходит из-за спины подруги и демонстративно хлопает в ладоши, скривившись так сильно, что тональный крем едва держится на ее коже. Комкаю полотенце и включаю воду, смачиваю уголок и принимаюсь оттирать размазанную помаду:

— Если вы пришли поплакать от досады и зависти, то я уже через минуту освобожу комнату.

— А чему завидовать-то? — едко хмыкает Таня. — Пришла с одним, сосешься с другим. Они тебя как, по очереди или сразу оба? 

— Тяжела жизнь шлюхи, Кать? — нервно смеется Неля. — Расскажи, интересно ведь.

«Всеки ей!» — рычит внутренний редактор. 

Выбрасываю полотенце в урну и отрываю еще одно. Прохожусь по губам и жгуче ненавижу ту, что смотрит на меня из отраения. Дуры правы, все выглядит именно так, как они описали. Тупая боль, как от пинка, сминает грудную клетку, и я стискиваю зубы, поворачиваясь.

— Все сказали? — спрашиваю холодно.

Таня и Неля переглядываются, а я шагаю к ним, держа нос высоко.

— Таня, я не буду говорить, что мне жаль. У нас были равные шансы тогда с Ромой. Вы не встречались, и я его не отбивала. Он просто выбрал меня, потому что я оказалась ловчее и напористее.

Обида серой дымкой падает на щеки Борисовой, а я продолжаю:

— Сейчас он свободен, я на него не претендую. Если хочешь, можешь попробовать еще раз, но предупреждаю, все не так радужно, как тебе кажется. А ты, Неля, — перевожу взгляд на Жаркову. — Не надо винить меня в том, на что у тебя не хватило смелости. Дарий не так уж недосягаем, путь к нему открыт. Я умываю руки. Дерзайте, девчонки. 

Шагаю к двери и с силой толкаю ее, бросая напоследок:

— Удачи!

Выхожу в полумрак кальянного зала и, не задерживаясь ни на секунду, сворачиваю к темному проходу, за которым гремит танцевальная музыка. Шустро переставляю ноги, радуясь тому, что выбрала ботинки, а не сапоги. Спускаюсь по лестнице. За столиком Ромы пусто, а значит, стоит поторопиться. Хватит с меня, миссия провалена.

«А мне понравилось», — вздыхает внутренний редактор.

«Помастурбируй. Я отвернусь», — рычу я, жалея о своей глупости и слабости.

Точно ниндзя пробираюсь на выход, обходя танцпол по внешнему кругу, задерживаюсь на пару минут, чтобы оплатить чек по браслету, и забираю пальто. На улице толпится народ, кого-то встречают, кого-то провожают, а кто-то просто дышит свежим воздухом или никотином. Осторожно, чтобы не привлекать внимания, сбегаю по ступенькам и тут же сворачиваю вправо, решив, что уйти через боковой выезд парковки безопаснее всего. Теряюсь среди машин, опустив голову, ночной ветер треплет волосы и хлещет холодом по лицу. Нащупываю в кармане пачку сигарет, достаю одну и поджигаю. Сбавляю шаг, выдыхая дым в темное небо, в глазах скапливаются слезы. 

Рома — козлина, Дарий — долбанный манипулятор-соблазнитель. Спасибо им обоим за то, что сделали из меня шлюху, сама бы я не справилась. Горько усмехаюсь, стряхивая пепел на асфальт. Одно только неясно. Что им обоим от меня нужно? Чувства? Так я и поверила. Это игра, и я заигралась, не зная правил. Сама пришла, сама позволила. Думала, что самая умная, что справлюсь, смогу… Вытираю тыльной стороной ладони горящие губы и сглатываю горечь. 

Правильно говорила Лана, что в один прекрасный день у меня сорвет крышу, и я уже не отличу выдуманные истории от реальной жизни. Это в книгах героини расшвыривают всех своей уникальной язвительностью направо и налево, а если что-то идет не так, то… появляется волшебный хер, который решает их проблемы и клянется в вечной любви, только потому что они, черт возьми, не такие, как все!

Бросаю недокуренную сигарету и топчу ее ногой, впереди уже виднеется выезд и доносятся звуки проезжающих мимо машин. Прибавляю шаг, сдерживая слезы. Уж лучше я довезу все это до дома, а там уже как следует разрыдаюсь. Белый автомобиль, что стоит в крайнем ряду ближе всего к выезду, мигает фарами. Знакомый значок и номер, как жесткая затрещина. С губ срывается поток отборного мата, позади слышатся неторопливые шаги. 

«Судьба — стерва», — печально подмечает внутренний редактор. 

— Садись в машину, — раздается настойчивый голос Дария.

— Оставь меня в покое, — злобно произношу я.

— Садись, Катюш.

— Хватит меня так называть! — взрываюсь я, круто развернувшись. — Хватит ходить за мной и делать вид, что я тебе интересна! Я же сказала, все это было только ради спора, и он закончен, поэтому прекрати!

— И спала ты со мной тоже ради спора? — ухмыляется Дарий.

— Именно!

— И самозабвенно целовала десять минут назад?

Губы опаляет жар, сердце яростно ударяет в рёбра.

— Ты меня заставил!

— Да ну, Катюш? Уверена? — снисходительно спрашивает Дарий. — Ты этого хотела, я в подобном не ошибаюсь.

Вот же сволочь. Нужно спровадить его, и у меня есть единственный щит, которым можно прикрыться.

— Я хотела позлить Рому! Мы с ним…

— Ненадолго, — отрезает Дарий уверенно.

«Попробуй поговорить спокойно, крики не действуют», — тараторит внутренний редактор, зарывшись в бумагах, чтобы найти подходящий план.

Да нет его, этого чертового подходящего плана! На Дария не действует ничего!

— Дар, ты не в моем вкусе. Серьезно. Давай просто забудем, и…

— А кто в твоем вкусе? Этот мелкий идиот с понтами из папиного кармана? Не смеши.

Последний козырь. Если и он не поможет, то я расплачусь прямо здесь и буду реветь, пока меня не усыпят санитары.

— Слушай, я… я люблю плохих парней, — устало вздыхаю, качая головой. — А ты…

— Плохих, значит, — задумчиво повторяет он и поднимает подбородок. — Ладно. Не забывай, что сама щелкнула этим переключателем.

От веселья и добродушия на лице Дария не остается и следа. Улыбка хищная, взгляд цепкий и подавляющий. Он шагает ближе, поигрывая в пальцах ключами от машины:

— Садись в машину, Катя. Последний раз прошу по-хорошему.

Глава 11

Адреналин в бурлящем потоке крови бежит по венам, ритм сердца зашкаливает, а мышцы напрягаются, готовя тело к бою. Азарт грубо толкает страх, отодвинув его с пути, а внутренний редактор хватает ведро попкорна. Если Дарий думает, что меня так легко можно напугать, то он не на ту напал. Как он там сказал, напор недурен? И у него тоже, но этого недостаточно. Делаю уверенный шаг вперед и горделиво поднимаю подбородок:

— По-хорошему? Как же ты, интересно, будешь просить по-плохому? Руки заломаешь и запихнешь в машину силой? 

Дарий наклоняется к моему лицу и устрашающе произносит:

— Это план «Б».