— Ты меня психичкой сейчас назвал? Что это вообще за разговор? Давай еще какие-нибудь болячки обсудим. М-м, как тебе?

— Я не против. Глупо начинать отношения со лжи. Ты так не думаешь?

Ставлю пустой стакан на стол, борясь с желанием запустить его Дарию в лоб. Нифига он не притворялся, теперь я это вижу. Он так умело перетекает из одного образа в другой, так ловко управляет мной и моими эмоциями, что я буквально тону в стуке своего сердца.

— Нет у нас никаких отношений.

«Сомнительное заявление», — подмечает внутренний редактор.

— Он ведь тоже с тобой не согласен, — усмехается Дарий. — Или это она? Хотя, мне кажется, все-таки он.

Суслики выстраиваются в башню до небес и одновременно открывают зубастые рты, оглушая меня диким криком. И я уже готова присоединится к ним, распугав всех посетителей ресторана, но ни в чем неповинных людей спасает официант с подносом напитков, которые методично перекочевывают на стол. Дарий продолжает окутывать меня пугающим взглядом, который красноречивее любых слов доносит одну простую истину — «Ты влипла, Катюш». Смотрю на вино, как на спасательный круг, мне срочно нужна анестезия.

Официант открывает бутылку, наполняет для меня бокал и тихо удаляется. Вдыхаю сладкий аромат, делаю один крошечный глоток, второй, сердечный ритм медленно возвращается в норму. 

— Давай ты пока обратно перевоплотишься в старика-добряка, — обращаюсь я к Дарию. — Мне нужна передышка.

Один хлопок ресниц, и на его лице появляется уже хорошо знакомая мне добродушная улыбка. 

— Божечки, это пугает еще больше, — напряженно вздыхаю я.

— Катюш, успокойся…

— Это я и пытаюсь сделать! — выпаливаю возмущенно.

— Хорошо, тогда помолчим. Дай знать, если захочешь поговорить.

Дарий с раздражающим спокойствием потягивает минеральную воду, приятная музыка в тандеме с вином расслабляют тело, но, к сожалению, никак не влияют на разум. Беззастенчиво рассматриваю Дария, темные прямые ресницы, выразительные черты лица, легкость в движениях и размеренное дыхание. Он ведет себя так, будто по меньшей мере владеет этим рестораном, а может быть, и всем миром. Да кто же ты такой? Как тебя разгадать? И самое главное… что мне со всем этим делать?

Первая подача блюд сопровождается затянувшимся молчанием. Заправка салата заслуживает восторженной оды, как и баклажаны с хрустящей корочкой, но я не решаюсь заговорить первой. Мой бокал пустеет, и Дарий подливает еще вина. Обмениваемся короткими взглядами, и я вижу в глазах Дария то, от чего волосы на руках встают дыбом. Чертова нежность! Ну как?! Как он может так смотреть?! Смущенно опускаю голову, тепло разливается по щекам. 

«Он снова милый. Поговори с ним», — подначивает внутренний редактор.

«О чем? О том, как он избавляется от трупов жертв, которые повелись на его очарование?» — мысленно отвечаю я.

Вскоре нам приносят основные блюда. Смотрю на толстый кусок мяса и, превозмогая неловкость, беру вилку и нож. Исподлобья наблюдаю, как Дарий с легкостью расправляется со своей порцией, разрезая ее на небольшие ровные кусочки, и глубоко вдыхаю, готовясь повторить этот подвиг. Крепче сжимаю нож в правой руке, но не успеваю коснуться мяса, моя тарелка исчезает, а на ее место опускается другая. Дарий отрезает от стейка, который был моим, кусок и кладет его в рот.

— Спасибо, — тихо произношу я. 

— Пожалуйста, — отвечает он. — Обязательно попробуй соус.

Белый густой соус с привкусом сыра с голубой плесенью отправляет в рай. Съедаю половину стейка и с грустью признаю, что попросту не смогу впихнуть в себя вторую, хоть и очень хочется. Перевожу взгляд на Дария, который аккуратно промакивает губы салфеткой, и отчего-то чувствую себя виноватой. Снова его проделки? Манипуляции? 

«Ты уже даже меня бесишь! Он не сделал ничего плохого! Привез в ресторан, накормил ужином и даже заткнулся, потому что ты попросила! Просто признай, что он тебе нравится, и боишься ты не его, а себя, и закроем уже эту тему!» — получаю обидный подзатыльник от внутреннего редактора.

— Место и правда чудесное, — говорю я.

— Лучше, чем в шаурмичной? — с легким уколом иронии спрашивает Дарий.

— Лучше, — усмехаюсь я. — Прости, что…

— Это лишнее. Я попрошу, чтобы десерт упаковали навынос, и отвезу тебя домой.

Дарий поднимает руку, чтобы подозвать официанта, но я перехватываю его ладонь и опускаю на стол.

— Нет. Я хочу съесть его здесь.

Он удивленно дергает бровями и улыбается с удивительной теплотой:

— Хорошо.

Отдергиваю руку и тянусь за бокалом. Дарий задумчиво потирает пальцами подбородок, к столику подходит официант.

— Могу я вынести десерт? — спрашивает он.

— Можете, — кивает Дарий. — И чашку кофе. Американо.

Официант удаляется, ком извинений подкатывает к горлу и мешает вздохнуть. Дарий, конечно, зажестил, но и я переиграла в королеву драмы. Внутренний редактор прав, я действительно боюсь больше себя, чем Дария. Боюсь, что игра перестанет быть игрой, и я не справлюсь с реальностью.

— Дар, давай мы…

— Все забудем? Ты так сильно хочешь поставить сегодня какую-нибудь точку, что решила, раз с бывшим не срослось, то попробуешь сделать это со мной?

— А ты так и будешь заканчивать за меня фразы?

— Почему ты выбрала его? Как это случилось? — спрашивает он, круто меняя направление разговора.

Делаю внушительный глоток вина для храбрости, потому что собираюсь все-таки поставить сейчас эту самую точку, и горько усмехаюсь.

— Хочешь знать правду?

— Иначе я бы не спрашивал.

— Тогда готовься разочаровываться.

Глава 12

Выкладываю все без утайки и прикрас: план по завоеванию Ромы, каждый шаг и поворот, как я это придумала, на что опиралась и сколько раз наступила себе на горло во имя благой цели. Дарий слушает внимательно, но не задает уточняющих вопросов, лишь изредка улыбается, кивает или удивленно приподнимает брови. Подбираюсь к финалу, где сам Дарий стал одним из основных действующих лиц, и даже сладкая панакота не может сбить привкус горького сожаления. Как только я закончу, он оставит мне номер психотерапевта и сотрет последние несколько дней из своей памяти. И все-таки… это именно то, что нужно.

«Ври больше!» — едко усмехается внутренний редактор.

— Вот так все и было, — говорю я, собирая ложкой остатки десерта по краям креманки. — Если что, я могу поехать домой на такси, но счет делить пополам не буду. Ты сам меня сюда притащил.

— Можешь, но не поедешь, — задумчиво отвечает Дарий. — История интересная, и ты хороша в роли рассказчика, но у меня еще остались вопросы.

— Как меня все еще Земля носит?

— Нет, — смеется он. — Зачем столько стараний? Хватило бы одного падения с лестницы, а дальше все случилось бы само собой.

— Конечно нет! О чем ты вообще?! Ни он, ни ты не посмотрели бы на меня, если бы...

— Ерунда, — отмахивается Дарий. — Ты всерьез считаешь, что не можешь понравиться кому-то просто так?

Ощущения странные, и я с уверенностью могу сказать, что даже от друзей не встречала такой безосудительной реакции на мои книжные планы. Взгляд Дария чист, поза расслаблена, ни одного намека на сопротивление или разочарование. Похоже, придется быть честной до самого конца. Отправляю в рот последнюю ложку нежного сливочного десерта и отвечаю ровно то, что думаю на самом деле:

— Знаешь, у меня есть подруга, и когда какое-то событие имеет очень маленький процент на реализацию, она говорит что вероятность равна — единица деленная на количество звезд в Млечном Пути. Вот это мой случай.

— С чего ты взяла?

Сжимаю руку в кулак, края металлической ложки вонзаются в ладонь:

— Может быть, с того, что единственный человек в этом мире, который по идее должен любить меня только за то, что я существую, меня ненавидит?

— Ты говоришь о матери, — с пониманием кивает Дарий, — но это не показатель.

— Еще какой! — настаиваю я. — И это не единственное подтверждение. Как только я перестала, как ты выразился, стараться, Рома тоже изменил отношение ко мне. Теория верна, с какой стороны не посмотри.